МАРШ ШОПЕНА

Эта история произошла очень давно - где-то в конце сороковых годов прошлого столетия.

Жилой корпус, где проживали воспитанники Юхтинского спецдетдома (Амурская область), вдруг загорелся. Случайно или преднамеренно его кто-то поджег, так и осталось тайной.

Вначале черным дымом заволокло второй этаж, потом сильное пламя стало «пожирать» деревянные сухие постройки. Суета, паника...

Скоро прибыла «пожарка» и направилась туда, где горело. Но случилось непредвиденное и нелепое - один из пожарных, молодой парень, выскочив из-за угла, попал под колеса этой машины и был раздавлен. Его напарники тушили пожар и плакали.

В ту пору я уже играл в детдомовском духовом оркестре и временно замещал его руководителя, которого направили на учебу военно-музыкантских воспитанников в Благовещенск. Мне только-только исполнилось четырнадцать лет, и я очень боялся, что не справлюсь с этим поручением. Но старшие ребята помогали мне во всем.

И вот вызывает меня директор детдома:

- Завтра похороны пожарного. Духовой оркестр должен быть готов к 12.00. Будете играть...

- Валентина Алексеевна, - обратился я к директору, - вы извините, но мы разучили пока только марш Шопена, начали разучивать марш Бетховена...

- Ничего, хватит и Шопена!

День похорон запомнился мне на всю жизнь. Нас, десятерых детдомовских музыкантов, встретили суровые, мрачные лица.

- Ишь, с трубами блестящими, паразиты - это из-за них парень погиб...

- А музыканты-то при чем? - заперечил второй голос.

Мы слышали эти разговоры, проглотили не одну горькую и несправедливую пилюлю, после чего играть уже не хотелось. Но наше дело, как говорится, казенное, и ребята все же играли. Под марш Шопена похоронная процессия двинулась к кладбищу.

Музыка, сама мелодия марша будоражила душу и сердце каждого, кто переживал потерю близкого человека. Идем, играем... И вдруг получаю плевок прямо в лицо. Замечаю рядом старуху, которая ругается:

- Душегубцы! Еще и музыку тоскливую играют, сердце вынимают, ой больно мне... Что зенки-то выпялил, гадюка...

Не успел я вытереть плевок, как получил и второй. Бросил играть:

- Что же вы делаете, за что же вы музыкантов заплевали - у вас совесть есть?

От обиды у меня начала дергаться щека. Слезы душили и мешали играть на трубе. Ребята тоже расстроены, но марш Шопена продолжали играть. А старушку, которая плевалась, кто-то увел.

Закончили все на совесть. Родные покойного благодарили оркестрантов от души, даже деньги пытались дать, но мы отказались. И директриса выразила нам благодарность за выдержку и качественную игру траурного марша.

Примерно через год после этого случая наш оркестр вместе с другими участниками художественной самодеятельности давал концерт в честь Дня Победы. Оркестр выступал здорово. Звучали вальсы, марши, классическая музыка, песни военных лет, а пели наши детдомовские солисты. Некоторые песни вызывались на «бис». Словом, обстановка была поразительная, потому что слушатели - взрослые, дети - выбегали на импровизированную сцену и дарили нам, что у кого было: конфеты, цветы, книги, альбомы для рисования, цветные карандаши... И делали это с открытой душой и любовью. Какая-то общая, добрая, человеческая канва соединяла в единое целое участников концерта и слушателей.

Вот подошла к сцене старушка и, вытирая платочком глаза, протянула мне большой букет роз.

- Спасибо, сынки, спасибо вам, детки и простите меня Бога ради за тот случай...

Стала бабуля креститься и низко, до самой земли, поклонилась оркестрантам.

Да, это была та самая бабушка, которая обидела нас на похоронах, за что мы тогда готовы были прекратить играть. Но время и музыка лечат! Еще как лечат!

Анатолий ДОХНОВ.